"Кое-что из дневниковых записок Р. Шебалина, ангела"
Глава 15.
"Мухи в Романе..."
/январь 1998г., продолжение/
Что такое я?
Нет, не "кто", а именно "что". Потому что в последнее
время я ощущаю себя более "чем", нежели "кем". Я словно сам
вполне сознательно стремлюсь к какому-то "существованию
вещества". Дикость, конечно, но остановить всю эту механику уже
нет сил. Да и нужны ли эти силы?
Что я такое?
Воспоминание, коллаж.
Что такое каждый из тех, кто живет многообразием
мира?
Коллаж.
Нелепая, грубая память о невозвратном, ностальгия,
порождающая жестокость и черствость...
Мы насилуем трупы.
Далеко в детстве, на буфете - стояла игрушка (она
разбилась потом) - стеклянный шарик с готическим замком, если
потрясти шарик - над замком шел снег. Я боялся этой игрушки и -
любил ее. Там, внутри, было нечто очень красивое и родное,
казалось, стоит только лишь так аккуратно залезть внутрь...
Посмотреть, проверить, понять, - как там это "что"?
Аккуратно не получилось. Осколки были выброшены, а
замок остался, голый и глупый. Потом потерялся куда-то.
- Не хвастайся, старуха. Твоя
смерть сидит в этой клетке и слушает тебя.
- Да... Но я хотя бы знаю, где она.
П.С.Бигл "Последний Единорог"
*
Многое, из того, что - как нам кажется - мы искренне
переживаем: болеем, умираем, страдаем, - многое из наших
страданий - не страдания вовсе. Но воспоминания.
Откройте книги. Вчитайтесь: все было! И это самое
"все" - не просто безликое словцо, не выражающее почти ничего,
о нет! "Все" - оно и есть все: замечтался, полюбил, пережил
чью-то смерть.
Хочется умереть теперь самому. Ах?.. Посмотри - это
уже сделали до тебя, за тебя. Нет никакого смысла повторять
глупости давно минувших дней. Вчитайтесь.
"...В наше время поэт - это полуварвар в
цивилизованном обществе. Он живет прошедшем днем. ...Движение
его ума подобно движению краба - оно направлено вспять. Чем
ярче свет, распространяющийся вокруг него посредством разума,
тем непроглядней мрак отжившего варварства, куда он
закапывается, словно крот, чтобы набросать жалкие комья земли
своим киммерийских трудов. ...Высшее поэтическое вдохновение
теперь выражается в пустословии необузданной страсти, нытье
преувеличенного чувства и ханжестве предельного участия.
Поэзия способна породить лишь такого совершенного ноющего
болвана, как Вертер... Ей никогда не взрастить философа, или
государственного деятеля, или попросту разумного и полезного
члена общества..."
Написал Т.Л.Пикок (англичанин, а значит - уважаемый
мной человек) в 1820 году. Весьма справедливо.
Говоря "простым" языком (а иные читатели, увы, только
такой язык и способны понять): мистика так мистика, нам ли
бояться того, что у нас внутри?
Поучитесь у Нерона, господа постмодернисты, - вот как
надо жить в искусстве.
Сжег бы я город? О да. Именно так, только так и
красиво. Не спрашивая, не давая себе отчет ни в чем.
Пикок был прав.
Слишком уж много необъяснимого. Гораздо больше чем
мне хотелось бы. Как не бояться страха?
Иногда сам поражаюсь: сколько всего я уже не узнаю,
сколько всего пропустил, прошляпил, - теперь - пытаюсь успеть,
- объясняя себе, пытаясь объяснить себе... себя.
Вот и сейчас, в этих строках, снова какое-то
объяснение: себе, всем - объяснение в любви, в ненависти, в
черт еще знает чем...
Это не пустота, нет, скорее: то самое "присутствие
пустоты" - в них, во мне. Иногда мне просто страшно - я боюсь
засыпать - вдруг не проснусь? Но я боюсь и просыпаться -
"сегодня тот же день, что был вчера". Иногда меня посещает
мысль: это не жизнь.
А не "грех" ли - думать так? - спрашиваю я себя. Увы,
слишком теперь хорошо знаю, что такое смерть, но ведь с ней, с
этой смертью, с роком, с судьбою, нельзя заигрывать.
Детерминизм? Без сомнения. Но я боюсь смерти. Каждая
клеточка моего тела боится ее. Что там - за "гранью" - меня
мало волнует (я же "атеист"!), и мне хочется быть: здесь.
Только здесь. Я не хочу умирать.
"Не надо делать мир глупее, чем он есть". Господи,
как бы хотелось его сделать хотя бы чуточку глупее, чем он
есть!
Мир прост. До боли, до безумия! Я чувствую эту
простоту почти физически.
Было бы красивое название для какого-нибудь альбома -
"Изнасилованный простотой мира".
Сложно понимать человека, который все время делает
вид, что врет.
Я словно труп. Нет, это уже не игра.
Мне страшно.
Порой я просто не знаю, что еще с собой сотворить.
Верят или не верят? В мои пошлые выдумки. Что делать?
Убеждать их в собственной искренности - так ведь опять
подумают, что валяю дурака, а не буду валять дурака: какая
скука - скажут. И будут правы.
Ст.107. Доведение до самоубийства.
Доведение лица, находящегося в материальной или
иной зависимости... покушение на него путем жестокого
обращения с потерпевшим или систематическое унижение его
личного достоинства... наказывается...
УК
*
Однажды художник приходит к простой мысли: если весь
мир патологичен, если все люди грешны и мерзки, если каждый из
них хоть когда-либо, но совершал убийство, изнасилование,
грабеж... если все это так, - как тогда может одно безобразие
приказывать другому?
Я - мерзок, но вы... Вы ж еще более мерзки, потому
что ваша мерзость претендует на абсолют. Но какие к черту в
этом гнусном мире могут быть абсолюты? Какие идеалы? Религия,
искусство? Может быть, этика, эстетика или мораль?
О, да, конечно, еще бы, можно порассуждать об
оттенках говна; некий уважаемый всеми господин огласит: мое
говно - истинное!
Ах, вы морщитесь?
Что-то опять не так?
Психи, жалкие ничтожные уродцы. Они рассуждают о
достоинствах искусства, сидя на кучах говна, они черпают его
своими трясущимися ручонками и кричат: о, у меня проблема! а я
вот, что я сочинил!
А поди намекни им, - ты бы, - как в анекдоте, - ежик,
помылся бы, что ли, - так ведь пуще тебя изваляют, измажут, да
и попрут с кучи: давай-давай, двигай, чистенький. А с кучи
уходить не хочется, кормежка все-таки...
Но если уж очищаться, значит - что? - в самом деле -
"прочь из этого мира"? Но мир так удобен и прекрасен.
Плывет мужик по реке. А навстречу ему -
куча говна.
- Я тебя съем, мужик.
- Не съешь, говно. Потому что добро
всегда побеждает зло.
Взял весло, все говно раскидал. Плывет
дальше. И тут - опять говно, еще больше
прежнего.
- У-у! Я тебя съем, мужик!
- Не съешь ты меня, говно! Сейчас я тебя
раскидаю. Потому что добро всегда побеждает зло!
Стал веслом говно раскидывать - умаялся,
но все раскидал. Дальше плывет. А навстречу -
совсем огромное говно.
- У-у-у! Я тебя съем, мужик!!
- Нет! не съешь ты меня, говно! Раскидаю
я и тебя! Потому что добро всегда побеждает зло!
Стал раскидывать мужик говно. А говна
много. Не раскидывается говно.
И тогда мужик съел говно сам. Потому что
добро всегда побеждает зло.
Еще анекдот.
...Нет, я не шучу, мир действительно прекрасен! Эти
горы, эти закаты и рассветы, эти леса и пенье птиц, что - все
это - долой? Нет.
А люди? А как же глупые жалкие люди, многие из них
так хотели бы узнать, увидеть, но - как им объяснить?
Ведь и я могу ошибаться. Я не предам, не сверну,
но... вдруг мой путь в серое - это гибельный путь? Разве я имею
право? Разве мне дано право: зная, объяснять?
Нет, пустое.
Нет, в мире есть много такого, о чем можно не знать.
Можно не знать о голоде и холоде, о войнах и
катастрофах, об изменах и предательствах...
Можно не запоминать имена богов, можно не понимать
таблицу умножения, можно, в конце-концов, отказаться от
собственных желаний и жить, повинуясь безусловным рефлексам.
Можно не читать книг; можно читать их, всякий раз
приступая к поглощению новой, забывая предыдущую. Можно
заменить книги на что-то иное: плотская любовь, музицирование,
политика...
Ну что вы, какая уж тут ирония...
Я же говорю - можно.
Но, если можно - значит: нужно. И если я что-то могу
- значит: хочу.
Не пытайся себя обмануть.
Но мне почти ничего не надо. Я беру лишь то немногое,
что мне еще предлагают. Я отворачиваюсь в ожидании необычного,
странного, и... признаюсь в любви последней пошлости. Пытаюсь
отказаться от любого выбора.
Мне не нужна вся "куча".
Похоже на игру?
Обиделись на "говно", ждете, что я скажу: это шутка?
Нет, не скажу. Всегда говорил.
Оскорблял и - извинялся.
Однажды вдруг понял: никаких оскорблений нет. С тех
пор не обижаюсь ни на слова, ни на тексты.
"И вам не советую."
Пошло. Чего я всегда боялся - так это пошлости.
Кокетство?
Но почему же тогда так никак?
Нет, не тоска и даже не усталость, просто какая-то
тупая злость.
Тупая злость поэта, у которого отобрали страну, веру,
искусство. Тупая злость поэта, который наконец-то перестал
понимать: что такое жизнь, который живет, но... все равно
ничего не происходит. Фатум.
Сонеты, триолеты... Все то же самое, но как-то -
никак.
Потому что: вы не умеете слушать!
Гады!
Повтори еще раз для себя: гады.
Напиши об этом триолет.
Или швырни в окно кирпич. Ответят ведь: нет, спасибо,
не надо. И так, и так - было.
Тупая злость, потому что это мы отвечаем - сами себе.
Это мы говорим на неком неестественном, корявом
языке, где молодежный сленг соседствует с компьютерной
терминологией, цитаты из гениев мировой литературы - с рок-,
прости Господи, -поэтами.
Социально пнул.
Что дальше?
В этом может быть искусство?
Нет, не чувствую.
Словно режу вены, а боли нет.
Мне должно быть стыдно. Да? Какая разница? С собой я
могу сотворить что угодно. Я могу стать злым. Добрым.
Похвалить. Охаять.
При минимуме эмоций.
Есть тупая злость - потому что нет боли.
Очень больно, когда нет боли.
Нет страха, есть тупая злость.
Но все равно получаются стихи...
Все, дальше - не о чем. Страшно? Пойду торговать
парфюмерией. По улицам бродят незнакомые мне люди. Ненависти у
меня к ним нет. Я бы их просто убил.
Что такое "рейв"? Гончаров об этом не писал.
В мире есть много того, о чем мне можно не знать.
Нет?
Должен?
А поэты... Ах-ах-ах, поэты!
Поэты, будь они прокляты, продолжают писать стихи,
писатели, чтоб они сдохли, продолжают писать прозу, художники,
дьявол их подери, продолжают рисовать... грабители грабят,
правительства правят, проститутки торгуют собой, дети плодятся,
а Волга-то, Волга, мать ее так... впадает в Каспийское море.
Я ничего не хочу доказывать.
Повтори еще раз.
Зачем? кажется, я даже в это не верю.
Но как еще мне убедить их в том, что я - не играю?
Завершить еще один текст и удавиться?
Нет веры, есть тупая злость.
Уходить в игру, переступая запретную черту? Из-за
черты выглядывать и - опять обратно. И опять.
А с какой стороны черты ты начинал? Это сейчас очень
важно, ответь.
А что можно считать серьезным, истинным? Скажем, этот
текст, да? Эту Пятнадцатую главу? Но не является ли она
очередным па в бесконечном танце "уставших декадентов"? Или я
сейчас покаюсь: вру я вам, на самом деле - я другой, я очень
несчастен.
Выбоp пpавды. Буриданов осел.
Добpо побеждает зло.
Нет, так ты не настоящий! - кричат зрители снявшему
маску клоуну. Можешь ли ты хоть дома не ходить в этой пошлой
маске? - терзает клоуна любящая жена. Но дом и цирк сливаются;
а он - становится дивным и страшным андрогином,
ангелом-истребителем.
Это проблема? Нет проблемы.
Нет проблемы - есть тупая злость.
Вырваться!
Убежать, послать их всех к черту, еще раз побросать
за борт, наплевать, надавать пощечин... объявить войну и
наслаждаться собственным величием.
О, вы есть хотите бросать? - радушно улыбнуться
господа-товарищи идолы, заботливо расставленные вдоль
виртуального борта роскошного нашего виртуального "парохода
современности", - уэлком, голуба, деньги вперед.
Куда еще?
Плюнь в меня, ну пожалуйста, плюнь!
...Деньги вперед.
К черту! отстаньте! Не хочу плевать! И бросать тоже
не хочу!
О'кей! Не плюй и не бросай. Деньги вперед.
Так я могу плюнуть или не плюнуть?
Да! Да!
Деньги давай!
Или.
Думай.
Гамлет, Гамлет!
Дурак, эклектик поганый! Шут-истребитель! Ты и
объясняться в любви будешь цитатами! Сравни теперь себя с
Гамлетом, а еще лучше - с Сальери...
Уже сравнил.
Нет, все равно лучше не стало.
Сальери.
Найти Моцарта и убить. Не испытав при этом ничего.
Только тупая злость.
Забыться. Работать.
Что угодно - в искусстве. Обыватель. Сиди в своем
говне.
...Любым способом - увеличить количество искусства.
Нет, не призыв, скорее мольба. Канцелярщина. Громоздить слова и
предложения.
Сказали: накручиваю черную карму.
Плевать. Энтропия спасет.
Находить, хранить, не отпускать. Сваливать в одну
помойку; не сейчас, после - разберутся другие; боюсь не успеть.
Молиться. Камлать.
Чтобы не хватило сил, когда он, Моцарт, придет и
улыбнется: все ведь так просто...
Чтобы не было уже сил, когда он придет, и
единственной мыслью будет мысль: убить гаденыша!
Бросая в прошлое сны, придумывая своему бессилию все
новые и новые формы. Не зная, не ведая, не желая...
Слоники на пианино. Верные вещи.
Слоники, слоники...
Камлать.
Хранить любовь, истину, бога, искусство, не понимая,
что это такое; расселять их по клеткам и любоваться, умиляться,
завидовать самому себе. Строить фундамент в себе - для грядущей
башни.
...До сих пор помню, что боялся своего снегового
стеклянного шарика. Но шарик погиб, и не осталось ничего.
Пластмассовый замок и липкие блестки никак мне не напоминали
тот таинственный зимний мир. Поняв устройство мира, я перестал
бояться его, и мир - потерял для меня всякое очарование.
Страх ушел, забрав с собой истину.
Жаль.
Смешной такой кокон, из которого вылупится моя
смерть.
Теперь они обязаны "полюбить друг друга... или
умереть", потому что "добpо всегда побеждает..."
Но в мире есть много такого, о чем мне можно не
знать.
*
...И не надо меня отождествлять с тем придурком,
который микширует настоящий текст. Более несхожих людей трудно
представить - мы даже не диаметрально противоположны. Мы очень
разные. Мы читаем разные книги, смотрим разные фильмы, нам
нравятся разные вещи, - что-то общее, без сомнения, есть, - но
это общее вымучивается, выхолащивается. Мы уже десять лет
говорим об одном и и том же. Как мне не скучно - понятно: у
меня не так уж и много "достойных собеседников". Я очень
некоммуникабельный человек.
Но, как сложно мне с людьми знакомиться, так же
сложно и расставаться. Расставаться я не умею.
Так и с самим собою. Я очень привык к нему. Как
привыкают к шкафу или к обоям. Мне было бы несказанно плохо,
если бы он изменился. Я привык к его мечтам, к его фантазиям.
Вот уже десять лет как они - остаются неизменными. И не потому,
что - не могут воплотиться во что-то конкретное. Ведь
"воплощения" рождались и умирали, а он - оставался, со своими,
теми же, мечтами и фантазиями. Из года в год ничего не
менялось.
"Воплощения" предавали его. Они - взрослели, умнели,
беря у него уроки цинизма и равнодушия; он - учил их,
выучиваясь, они покидали его.
Он презирал своих учеников - он завидовал им. Они
были тем, чего у него не было никогда, - они умели быть
счастливыми. Радоваться и печалиться. Любить и ненавидеть. Он
знал, что это право от них не отнимешь - и тем больней ему было
наблюдать за своими "детьми".
В тайне он надеялся, что потом они воспитают его,
спасут, принеся ему дар: желание жить. Но годы шли - никто не
возвращался к нему. Никто не хотел с ним делиться. Никто не
возвращался к нему, никто.
...Я бы и не знал, что делать с теми, кто вдруг
пожелал бы ко мне вернуться. Я им уже все показал, обо всем
рассказал. Смеяться надо мной, что ли?
...Книга "Пустой Город". Она стала исполнением воли
того Романа Шебалина, которым я был лет пять назад. Мне,
сегодняшнему, эта книга, вероятно, не очень-то и нужна. Но ему
- нужна была. Он мечтал. Он верил в эту книгу. Я исполнил его
мечту. Таков был мой долг. Иное скучно и пошло. Ведь в этом
мире, увы, слишком много есть такого, о чем мне можно не
знать...
Я ухожу в путешествие, оно будет долгим.
Все сны, все сомненья, все грезы
Я забираю с собой.
Я забираю еще и улыбки друзей, запах лета,
Вечного лета и ветра, соленого ветра -
Все то, что не вложишь,
Все то, что не вложишь в большой чемодан
С едой и бельем.
Я ухожу в путешествие, оно будет трудным.
Все долгие годы, все дни, все мгновенья
Я знал: мне придется когда-то уйти.
Уйти, чтоб услышать песнь ветра,
Увидеть высокое небо,
Высокое чистое небо -
Потерянной где-то и вовсе забытой
Забытой мечты...
Вл.Леви "Я ухожу в путешествие".
